Утром я со страхом смотрел на себя в зеркало: нос вспух и раздулся, под левым глазом синяк, а ниже его, на щеке, изгибается жирная кровавая ссадина. Как идти в школу в таком виде, я не представлял, но как-то идти надо было, пропускать по какой бы то ни было причине уроки я не решался. Таким увидела однажды Лидия Михайловна своего ученика. Она предложила ему побеседовать после уроков. Она поинтересовалась, на что он тратит деньги. А когда он сказал, что покупает баночку молока, она начала к нему присматриваться. Она увидела «Посмотреть, конечно, было на что: перед ней крючился на парте тощий диковатый мальчишка с разбитым лицом, неопрятный без матери и одинокий, в старом, застиранном пиджачишке на обвислых плечах, который впору был на груди, но из которого далеко вылезали руки; в перешитых из отцовских галифе и заправленных в чирки марких светло-зеленых штанах со следами вчерашней драки. Я еще раньше заметил, с каким любопытством поглядывает Лидия Михайловна на мою обувку. Из всего класса в чирках ходил только я. Она поняла, что мальчик без родных голодает. Пригласив домой для дополнит занятий, она попыталась его накормить обедом. Но он шарахался от нее в страшном испуге и убегал дмой. Лидия Михайловна решила добиться своего. В другой раз она отправила мальчику посылку, в которой лежали макароны и гематоген. Мальчик с возмущением отверг и эту попытку. Тогда она решила предложить ему играть на деньги и проигрывала ему рубль. Она проявила сострадание и милосердие. Она нарушила этику учителя. Но другого способа помочь мальчику она не нашла.
