Она никому не принадлежала; у нее не было собственного имени, и никто не мог бы сказать, где находилась она во всю долгую морозную зиму и чем кормилась. От тепла ее отгоняли голодные дворовые собаки. Дети бросали в нее палки и камни. Испуганная собака бежала на окраину поселка, пряталась в глубине сада, где зализывала раны ив одиночестве копила страх и злобу. Приласкали ее лишь однажды: мужик-пропойца возвращался из кабака в благодушном настроении. Он всех любил и жалел, пожалел и собаку, «грязную и некрасивую». Когда собака легла на спину перед ним, сорвал на ней злость: ударил сапогом в бок, обругал. С того времени собака не доверяла людям и убегала или набрасывалась на них. На зиму собака поселилась под террасой дачи, пустующей зимой. Весной из города приехали дачники. Собака сперва познакомилась с девушкой. Собака беззвучно подкралась к девушке, цапнула зубами ее платье и скрылась в кустах. Девушка испугалась и убежала. Дачники были очень добрыми людьми. Поначалу дачники хотели прогнать собаку, напугавшую девушку, но потом привыкли. Порой днем замечали Кусаку в кустах, но та исчезала при первом движении руки, бросавшей хлеб, — словно это был не хлеб, а камень. Люди привыкли к Кусаке, называли ее своей собакой, Кусака же постепенно привыкала к людям. Леля пыталась приблизиться к собаке, говорила: «Я тебя люблю, Кусачка, я тебя очень люблю. У тебя такой хорошенький носик и такие выразительные глазки. Ты не веришь мне, Кусачка? » Кусака второй раз в своей жизни перевернулась на спину и закрыла глаза, не зная наверно, ударят ее или приласкают. Но ее приласкали. Собака расцвела от счастья: у нее было имя, она принадлежала людям и могла им служить, и этого было достаточно. Кусака не могла выразить весь тот восторг и всю благодарность и любовь собаки к людям. И тогда Кусака научилась играть, прыгать и неуклюже кувыркаться. Дачников это восхищало, они просили собаку еще поиграть. Кусаку хвалили и жалели. Гимназистка Леля спрашивала, как же быть с Кусакой, ведь дачу пора покидать. Ее мать сказала, что собаку придется оставить здесь, объяснила, что такую собаку нельзя держать в комнатах. Гимназистка собиралась заплакать, И тогда мать успокоила ее: «— Догаевы давно уже предлагали мне щеночка. Говорят, очень породистый и уже служит. Ты слышишь меня? А эта что — дворняжка! » Леля не заплакала. Дачники начали собираться. Гимназистка Леля сказала: «Скучно, Кусака» . На вокзале она вспомнила, что с собакой не простилась. После того как дачники уехали, Кусака долго еще не могла с этим смириться: «Кусака долго металась по следам уехавших людей» . Наступила ночь. Кусака жалобно и громко завыла. Звенящей, острой, как отчаяние, нотой ворвался этот вой в монотонный, угрюмо покорный шум дождя… » Конец строки «Собака выла» .
