Я считаю, что общественное устройство современной России есть прямое продолжение существовавшей в ССР этакратической системы, первооснову которой составляли отношения типа “власть–собственность”, социальная дифференциация носила неклассовый характер и определялась рангами во властной иерархии. В отличие от большинства восточноевропейских стран в России не произошел коренной поворот в сторону конкурентной частнособственнической экономики. Присущие этакратическому обществу слитные отношения “власть–собственность” получили частнособственническую оболочку, но по существу остались неизменными. В советском обществе только административно-командная номенклатура имела осознанные интересы и обладала всеми чертами социального слоя, включая самоидентификацию. Благодаря этому в ходе реформ номенклатура сохранила контрольные позиции во власти и трансформировалась в крупную квазибуржуазию. Таким образом, в постсоветской России в трансформированном виде сохранилось этакратическое общество, которое приобрело форму номенклатурно-бюрократического квазикапитализма. На этой основе сложился своеобразный тип социальной стратификации, представляющей переплетение сословной иерархии и элементов классовой дифференциации. Основной вопрос, на который необходимо получить ответ в предстоящих дискуссиях: имеется ли выход из того тупика, в который загнана страна, найдутся ли в ней социальные силы, способные переломить ситуацию и вывести Россию на дорогу, ведущую в рыночную информационную экономику? Вариативность возможных сценариев развития России предопределяется исходом противостояния компрадорского и национального капиталов, в другом измерении – латиноамериканского и японского путей развития капитализма. Вот фон, на котором могут в дальнейшем развиваться события социальной жизни. До 2010 г. Властвовал компрадорский капитал, взаимодействовавший с коррумпированным чиновничеством. И пока сохраняется такая тенденция, Россию ожидает латиноамериканский, в частности аргентинский, как его часто называют, путь развития. Но не столь уж экономически слаб сосредоточенный по преимуществу в провинции национальный капитал. Сохраняют свой потенциал широкие круги научной и инженерной интеллигенции и высококвалифицированной части рабочих, которые прекрасно осознают свою общность и понимают отсутствие будущности в рамках латиноамериканского пути развития. Это в основном масса людей, сосредоточенных в военно-промышленных организациях, на производствах с высокими технологиями. Поэтому не исключено, что стране удастся изменить траекторию движения, встать на путь становления информационной экономики, информационного капитализма, интенсивного развития среднего класса. В этом случае изменится и характер социальных отношений, постепенно станет реальностью социальное государство, что для России с ее общинным сознанием и традициями взаимопомощи является наиболее адекватной перспективой. Итак, что же делать? При той реальной ограниченности ресурсов нынешней России почти невозможно в короткое время получить деньги от крупных монополий, изменить расстановку сил и систему привилегий высшего чиновничества и т.д. следовательно, ни о каких революционных мерах ни в экономике, ни в системе социальных отношений речи идти не может – слишком много уже было в истории России и крови и трагедий. Сегодня достаточно очевидно, что скачкообразно решить существующие социальные проблемы, т.е. переключиться от олигархической системы к системе конкурентоспособного, демократического капитализма (скажем, западноевропейского типа), не удастся. Поэтому можно вслед за Мопассаном воскликнуть: “Да здравствует маленькая разница! ”. Иными словами, в государственной экономической и социальной политике может идти речь лишь об уточнении ряда ее элементов, например корректировке налоговой политики и т.д.
