Вот моя деревня, вот мой дом родной, Вот качусь я в санках по горе крутой, Вот свернулись санки и я набок — хлоп! Кубарем качуся под гору, в сугроб. И друзья – мальчишки стоя надо мной, Весело хохочут над моей бедой. Все лицо и руки залепил мне снег… Мне в сугробе горе, а ребятам смех! Но меж тем уж село солнышко давно, Поднялася вьюга, на небе темно. Весь ты перезябнешь, руки не согнешь, И домой тихонько нехотя бредешь. Ветхую шубенку скинешь с плеч долой, Заберешься на печь к бабушке седой. И сидишь, ни слова… Тихо все кругом, Только слышишь: воет вьюга за окном. В уголке, согнувшись, лапти дед плетет, Матушка за прялкой молча лен прядет. Избу освещает огонек светца, Зимний вечер длится, длится без конца… И начну у бабки сказки я просить, И начнет мне бабка сказку говорить: Как Иван-царевич птицу-жар поймал, Как ему невесту серый волк достал. Я прижмусь к старушке, тихо речь журчитИ глаза мне крепко сладкий сон смежит… А во сне мне снятся чудные края. И Иван-царевич — это будто я. Вот передо мною чудный сад цветет; В том саду большое дерево растет. Золотая клетка на суке висит; В этой клетке птица точно жар горит. Прыгает в той клетке, весело поет; Ярким, чудным светом сад весь обдает. Вот я к ней подкрался и за клетку — хвать! И хотел из сада с птицею бежать. Но не тут-то было! Поднялся шум, звон; Набежала стража в сад со всех сторон. Руки мне скрутили и ведут меня… И дрожа от страха просыпаюсь я. Уж в избу, в окошко солнышко глядит; Пред иконой бабка молится, стоит. Весело текли вы детские года! Вас не омрачали горе и беда. Иван Суриков.
