Сопоставьте приведенный фрагмент поэмы А. С. Пушкина «Цыганы» смонологом…

Сопоставьте приведенный фрагмент поэмы А. С. Пушкина «Цыганы» смонологом Печорина, героя романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашеговремени». В чем сходство и различия внутреннего мира Алеко и Печорина? Послушайте, Максим Максимыч, – отвечал он, – у меня несчастныйхарактер; воспитание ли меня сделало таким, Бог ли так меня создал, незнаю; знаю только то, что если я причиною несчастия других, то и сам неменее несчастлив; разумеется, это им плохое утешение – только дело в том, что это так. В первой моей молодости, с той минуты, когда я вышел из опекиродных, я стал наслаждаться бешено всеми удовольствиями, которые можнодостать за деньги, и разумеется, удовольствия эти мне опротивели. Потомпустился я в большой свет, и скоро общество мне также надоело; влюблялсяв светских красавиц и был любим, – но их любовь только раздражала моевоображение и самолюбие, а сердце осталось пусто… Я стал читать, учиться – науки также надоели; я видел, что ни слава, ни счастье от них независят нисколько, потому что самые счастливые люди – невежды, а слава –удача, и чтоб добиться ее, надо только быть ловким. Тогда мне сталоскучно… Вскоре перевели меня на Кавказ: это самое счастливое время моейжизни. Я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями – напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимание на комаров, – и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти последнюю надежду. Когда я увидел Бэлув своем доме, когда в первый раз, держа ее на коленях, целовал ее черныелоконы, я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательнойсудьбою… Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатнойбарыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, каки кокетство другой. Если вы хотите, я ее еще люблю, я ей благодарен занесколько минут довольно сладких, я за нее отдам жизнь, – только мне с неюскучно… Глупец я или злодей, не знаю; но то верно, что я также оченьдостоин сожаления, может быть, больше, нежели она: во мне душа испорченасветом, воображение беспокойное, сердце ненасытное; мне все мало: кпечали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становитсяпустее день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать. Как толькобудет можно, отправлюсь – только не в Европу, избави Боже! – поедув Америку, в Аравию, в Индию, – авось где-нибудь умру на дороге! Покрайней мере я уверен, что это последнее утешение не скоро истощится, спомощью бурь и дурных дорог.