В качестве примераостановимся на речи Простаковой. Впечатлениео невежестве Простаковой создается прежде всеговключением в ее лексикон словпросторечно-простонародных, но нейтральных вэкспрессивном отношении: он, де, ба, к статью ли, достальные, куды, никуды, ища ( “еще”), я чаю, потакать, авось-либо, застращать, нынче, пока, пота, смотри-тка, кабы, нещечко. Именно эталексика, лишенная экспрессивной нагрузки, призванная подчеркнуть слово в речи, выделитьего, — эта лексика создает “простонародный” фонречевой характеристики. Звучащие на этом фоне бранныеслова (рыло, мошенник, вор, воровская харя, скот, болван, бестия, урод, рохля, каналья, рожа, ведьма, дура бессчетная) резче передаютгрубость, необузданность, жестокостьПростаковой. Г-жа Простакова (за кулисами). Плуты! Воры! Мошенники! Всех прибить велю до смерти! Ах я собачья дочь! Что я наделала! Ненасытная душа! Кутейкин! За что это? Заметим, однако, что в словарях второй половиныXVIII века не все указанные слова квалифицированыкак стилистически сниженные. Такие, например, слова, как болтун, дура, дичь, рожа, харя, уморить, шататься, зазеваться, стилистическине ограничены. Были совершенно обычными вразговорной речи и формы куды, никуды, достальной, робенок. На разговорный характерэтих слов указывает их отсутствие в официальныхписьмах, деловых документах; у Фонвизина (кроме «Недоросля») они встречаются в комедии «Бригадир», в переводах басен, в письмах к родным. В речи Простаковой отражены и диалектныечерты: диалектные союзы; употреблениепостпозитивного члена. Г-жа Простакова. Простил! Ах, батюшка! … Ну! Теперь-то дам я зорю канальям своим людям. Теперь-то я всех переберу поодиночке. Теперь-тодопытаюсь, кто из рук ее выпустил. Нет, мошенники! Нет, воры! Век не прощу, не прощу этой насмешки. Не волен! Дворянин, когда захочет, и слугивысечь не волен; да на что ж дан нам указ-от овольности дворянства? А с долгами-то разделаться? … Недоплаченоучителям… Простакова использует в своей речи книжныевыражения ( “изрядный вымысел” , “амурноеписьмо”). Большинство драматургов, воспроизводя речьслуг, крестьян, поместных дворян, создавали некийусловный язык, отличавшийся от живой обиходнойречи нарочитой концентрацией просторечныхэлементов. В отличие от большинства своих современниковФонвизин создает язык комических героевсредствами литературного языка, очень точноиспользуя при этом элементы просторечия. Этим ондостигает полного правдоподобия речиПростаковой и других “низких” персонажейкомедии. У читателя создается впечатление, что вречи этих героев отражена реальная речеваяпрактика провинциального дворянства, слуг и такдалее. Очевидно, плодотворным был именно этот путьсоздания речевой характеристики бытовых, комических персонажей комедии — использованиеречевой практики самого писателя, широкоевключение разговорной лексики и фразеологии, употребительной в кругу образованных людей. Подобную задачу ставили перед собой и другиекомедиографы, современники Фонвизина, норазрешена она блестяще лишь Фонвизиным, осуществившим ее полнее и решительнее.
