Тут два варианта. Есть разные русалки.1. У берегов Кереть озера, в старой пещере, выточенной морской волною, протяжно гудит ветер. Стонет и кричит как морская чайка. Холодно в пещере и черно. Лишь таинственные звуки наполняют пещеру до краев. Жители ближайшей деревушки не часто заклядывают сюда. Кому неохота, кому страшно, жутко. Забегают в пещеру иногда мальчишки, воют вместе с ветром, кидаются в высокие своды камешками — кто выше. И дразнят призраками пугливых девчонок. Одна не боится. Она вообще ничего не боится. Ее звали Вална… . Причудливое имя для девочки-сироты из далекой от столицы деревни, где и выживают то только засчет рыбного промысла. Но девочку звали Вална. И люди не знали, кто мог дать ей имя. Ходили слухи, что Вална появилась из ниоткуда. Старый рыбак нашел ее в сосновой роще, расположившейся на берегу озера. Она лежала на песке, и легкий ветерок слегка поигрывал ее русыми волосами. Она не плакала. Только тихо пищала, как стриж. На вид ей тогда было года 3, а впрочем, точного возраста девочки никто не знал. Она и сама не знала. Или не говорила. Старый рыбак приютил беднягу, но, едва девочка произнесла первые слова, он понял, что она уйдет. Так и случилось. 7 летней (на вид) она ушла и поселилась в ветхой рыбацкой хижине. Сама находила себе еду, стирала и шила. И кто знает, откуда у нее это в руках взялось? Но на селе ее не любили. Люди сначала было подходили, спрашивали помощи, интересовались здоровьем, звали к себе. А она все: "Я Волна. Я свободна и независима. Только ветер смеет спорить со мной." И перестали к ней ходить. Вална росла. Ее русые волосы спадали до колен. И не было ей равных по красоте. Тонкие, сжатые в насмешке губы, Серые глаза, большие и выразительные, как у лошади. Строгая, горделивая осанка и решительная походка. Она перестала говорить, только, забравшись на скалу, тихо пела, глядя в даль озера… Однажды, она сама пришла. Это была небольшая семья из четверых детей и матери. Отец их утонул, и мать справлялась сама. Вална распахнула дверь в избу, быстрым шагом вошла в дом. Дети застыли в изумлении, мать от неожиданности уронила миску с похлебкой. А Вална подошла к самой младшей из четверых — Маки, любимице всей деревни, и сказала: «Пойдем." Мать было хотела вступиться, но Вална отстранила ее и успокаивающе шепнула: "Я быстро. Мы только сходим набрать ракушек. Прошу, погоди, не суетись. Я не люблю суеты."… И они ушли… Их не было полдня. А потом Маки вернулась. В ее каштановые волосы были искусно вплетены травы и цветы, вместо старого порванного сарафанчика на ней был зеленый кафтан, сплетенный по-видимому из волокон крапивы, в руках она держала корзину, набитую ракушками с речным жемчугом… Но с этого дня, Маки, любимица всей деревни не проронила ни слова… Ее смотрели и лекари и целители, но ничего, кроме: "Это невозможно. Вероятно колдовство» , — сказать не могли… А Вална пропала. Хижина опустела. Никто не знал, где таинственная сиротка. Только Маки, постоянно рисовала песке во дворе озеро и плескавшихся в нем девушек в белоснежных одеяниях. И среди них была одна. Она была выше других и горделивее… Она судя по всему, пела, аккомпанируя танцам других. Маки также написала как-то пальцем на запотевшем стекле: "Воды ветер колыхает, Волны гордые вздымает… " … История эта осталась в легендах. Много воды утекло с той поры, а пещере воет ветер. Говорят, это голос Маки, вырвавшейся из плена русалок. Но это лишь легенды…
