«Только что наступившая летняя ночь была тиха и тепла; с одной стороны, там, где солнце закатилось, край неба еще белел и слабо туманился последним отблеском исчезавшего дня, — с другой стороны уже вздымался синий, седой сумрак. Ночь шла оттуда. Перепела сотнями гремели кругом, взапуски перекликивались коростели… Герасим не мог их слышать, не мог он слышать также чуткого ночного шушуканья деревьев,… но он чувствовал знакомый запах поспевающей ржи, которым так и веяло с темных полей, чувствовал, как ветер, летевший к нему навстречу, — ветер с родины — ласково ударял его в лицо… » .-пейзажн жил один, в небольшой избушке, отдельно от братьев, и считался едва ли не самым исправным тягловым мужиком. Одаренный необычайной силой, он работал за четверых-дело спорилось в егоруках, и весело было смотреть на него, когда он либо пахал и, налегаяогромными ладонями на соху, казалось, один, без помощи. Лошаденки, взрезывал упругую грудь земли, либо о Петров день так сокрушительнодействовал косой, что хоть бы молодой березовый лесок смахивать с корнейдолой, либо проворно и безостановочно молотил трехаршинным цепом, и какрычаг опускались и поднимались продолговатые и твердые мышцы его плечей. Постоянное безмолвие придавало торжественную важность его неистомной работе. Славный он был мужик, и не будь его несчастье, всякая девка охотно пошла быза него замуж.-портретКомнату себе он соорудил сам. Соорудил в ней кровать из дубовых досок на четырех чурбанах, истиннобогатырскую кровать; сто пудов можно было положить на нее- не погнулась бы; под кроватью находился дюжий сундук; в уголку стоял столик такого жекрепкого свойства, а возле столика-стул на трех ножках,, да такой прочный иприземистый, что сам Герасим, бывало, поднимет его, уронит и ухмыльнется.-интерьер
