Глубина обличения крепостного права даст Фонвизину возможность увидеть его растлевающее влияние и на крепостных. Убедительное свидетельство тому — образ Еремеевны она потеряла человеческое достоинство и настолько рабски предана своим господам, что забывает об опасности, грозящей ей, защищая Митрофана от Скотинина. Фонвизин создавал «Недоросля» в период своей политической зрелости, в период явного оппозиционного отношения к екатерининскому самодержавию, что не могло не найти своего выражения в комедии.) И действительно, его положительные герои, в первую очередь Стародум выступают со смелыми разоблачениями легенды о Екатерине II как о просвещенной правительнице. Екатерина не может быть «государем великим», который «есть государь премудрый». Ее двор погряз в интригах, при ее дворе «по большой прямой дороге никто почти не ездит, а все объезжают крюком, надеясь доехать поскорее» , «один другого сваливает, и тот, кто па ногах, не поднимает уже никогда того, кто на земле». Устами Стародума Фонвизин говорит, какой хотелось бы видеть императрицу: «А! Сколь великой душе надобно быть в государе, чтобы стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души человека, имеющего в руках своих судьбы себе подобных! » Эти сети уже давно опутали Екатерину II, и ей из них не выбраться. Стародум говорит также, что достойный престола государь стремится возвысить души своих подданных», добавив тут же, что «мы это видим своими глазами». Это добавление может быть воспринято как восхваление императрицы. Но если вдуматься глубже и учесть тот факт, что под подданными в первую очередь даже и Фонвизин имел в виду все-таки дворян, а произнесены эти слова в V (последнем) действии, когда «подданные» Простаковы и Скотинины, «возвышенным» душам которых Екатерина вручила судьбы «душ» крепостных, полностью себя выявили, то напрашивался вывод: такой государь недостоин престола. Большего в комедии, предназначенной для публичной постановки, Фонвизин сказать не мог, но мысли его шли дальше. В этом убеждает нас написанное им «Рассуждение о непременных государственных законах» (1782 — начало 1783 года). В нем говорится, что «народ, пресмыкался во мраке глубочайшего невежества, носит безгласно бремя жестокого рабства», что если государь не отличается «правотой и кротостью», то «нация, буде находит средства разорвать свои оковы тем же правом, каким на нее наложены, весьма умно делает, если разрывает» (здесь Фонвизин имел в виду не социальную революцию, а дворцовый переворот).
