Н. А. Некрасов детство свое провел в усадьбе Грешнево Ярославской губернии в исключительно тяжелой обстановке зверских расправ отца с крестьянами, бурных оргий его с крепостными любовницами и наглого издевательства над «затворницей» — женой. 11-ти лет Некрасов отдан был в Ярославскую гимназию, курса в которой он не окончил. По настоянию отца отправился в 1838 в Петербург поступать на военную службу, но вместо того устроился вольнослушателем в университет. Взбешенный отец перестал ему оказывать материальную поддержку, и Некрасову в течение ряда лет пришлось претерпевать мучительную борьбу с нищетой. Уже в это время Некрасова привлекала к себе литература, и в 1840 он при поддержке некоторых петербургских знакомых выпустил книжку своих стихов под заглавием «Мечты и звуки», изобилующую подражаниями Жуковскому, Бенедиктову и пр. От лирических опытов в духе романтического эпигонства молодой Некрасов вскоре обратился к юмористическим жанрам: полным невзыскательного балагурства поэмам ( «Провинциальный подьячий в Петербурге»), водевилям ( «Феоктист Онуфриевич Боб» , «Вот что значит влюбиться в актрису»), мелодрамам ( «Материнское благословенье, или бедность и честь»), повестям о мелком петербургском чиновничестве ( «Макар Осипович Случайный») и пр. К 1843—1845 относятся первые издательские предприятия Некрасова — «Физиология Петербурга» , «Петербургский сборник», юмористический альманах «Первое апреля» и пр. В 1842 произошло сближение Некрасова с кружком Белинского, оказавшее на молодого поэта огромное идеологическое влияние. Великий критик высоко ценил его стихотворения «В дороге» , «Родина» и др. За срывание романтического флера с деревенской и усадебной действительности. В своем творчестве Некрасов резко порывал с идеализацией «дворянских гнезд», столь характерной для «Евгения Онегина» , «Капитанской дочки» , «Отцов и детей» , «Детства, отрочества и юности» , «Семейной хроники». Авторы этих произведений не раз бывали свидетелями бушевавшего в усадьбе грубейшего насилия над личностью крепостных крестьян, и тем не менее в силу своей классовой природы все они прошли мимо этих отрицательных сторон помещичьего бытия, воспев то, что в нем, по их мнению, было положительного и прогрессивного. У Некрасова эти любовные и элегические зарисовки дворянских усадеб уступали место беспощадному разоблачению: «И вот они опять, знакомые места, Где жизнь отцов моих, бесплодна и пуста, Текла среди пиров, бессмысленного чванства, Разврата грязного и мелкого тиранства, Где рой подавленных и трепетных рабов Завидовал житью последних барских псов… » Некрасовым не только отброшена, но и разоблачена традиционная для всей дворянской литературы иллюзия любви крепостных к их владельцам: «грязному и мелкому тиранству» здесь противостоят «подавленные и трепетные рабы». И даже с пейзажа, с не раз прославленных красот усадебной природы Некрасовым сорвана поэтическая завеса: «И с отвращением кругом кидая взор, С отрадой вижу я, что срублен темный бор, В томящий летний зной защита и прохлада, И нива выжжена и праздно дремлет стадо, Понурив голову над высохшим ручьем, И на бок валится пустой и мрачный дом… » Так уже в раннем стихотворении «Родина» [1846] звучит та ненависть к крепостничеству, которая прошла затем через все творчество поэта. Помещики в изображении Некрасова не имеют ничего общего с мечтательными и прекраснодушными героями либеральной литературы. Это — самодуры, травящие крестьянский скот ( «Псовая охота»), это — развратники, беззастенчиво пользующиеся своим правом первой ночи ( «Отрывки из путевых записок графа Гаранского» , 1853), это — своевольные рабовладельцы, ни в ком не терпящие противоречия: «Закон — мое желание, — с гордостью объявляет встречным крестьянам помещик Оболт-Оболдуев, — кулак — моя полиция! Удар искросыпительный, удар зубодробительный, удар скуловоррот» ( «Кому на Руси жить хорошо», гл. «Помещик»). Разрыв с крепостничеством отчетливо отразился уже в творчестве молодого Некрасова.