Так в 1935-м зазвучала в стихах Ахматовой тема сталинского террора. Эти и подобные строки Ахматовой долгие годы были нам неизвестны, а без них ее творческий облик (как это стало очевидно сейчас всем) никак не мог быть достаточно верно оценен читателем. Ее считали прежде всего поэтом любовной темы, автором великолепных стихов о ленинградских и царскосельских парках, об искусстве, мастером исторических зарисовок… И действительно, она была таким мастером. В своих прозаических набросках Ахматова так, например, описывает Петербург «времен Достоевского»: «Он был с ног до головы в безвкусных вывесках — белье, корсеты, шляпы, совсем без зелени, без травы, без цветов, весь в барабанном бое, так всегда напоминающем смертную казнь, в хорошем столичном французском языке, в грандиозных похоронных процессиях и описанных Мандельштамом высочайших проездах» . Умение показать стиль и душу исторической эпохи через живописные бытовые реалии — еще одна сторона ахматовского таланта. Но недавняя публикация «Реквиема» и примыкающих к нему стихотворений расширила наши представления о поэте и позволила понять нам настоящее место ее творчества в истории русской литературы и, по справедливому выражению одного из авторитетнейших наших литературоведов, Вл. Лакшина, подняла «значение ее и без того общепризнанного наследия сразу на несколько ступеней» . Большая часть стихов, составивших знаменитую ныне поэму «Реквием», связана с арестом в 1938 году сына Ахматовой Льва Гумилева, в то время студента Ленинградского университета, и арестами многих других ленинградцев. Боль за сына, за судьбы близких и далеких ей людей прорывалась во многих стихах Ахматовой, сопутствующих тем, что вошли в поэму: Разлучили с единственным сыном, В казематах пытали друзей, Окружили невидимым тыном Крепко слаженной слежки своей. И, до самого края доведши, Почему-то оставили там… Большая часть этих стихотворных строк Ахматовой опубликована в нашей стране лишь недавно, другие же, хотя я были известны, но далеко не многие читатели могли понять, что стоит за этими стихами. Еще в 1940 году в сборнике «Из шести книг» и в журнале «Звезда» (№ 3-4) было напечатано стихотворение «Приговор» о неизбывном горе матери, узнавшей о безжалостной расправе над единственным сыном: И упало каменное словоНа мою, еще живую, грудь. Ничего, ведь я была готова, Справлюсь с этим как-нибудь. У меня сегодня много дела: Надо память до конца убить, Надо, чтоб душа окаменела, Надо снова научиться жить. А не то… Горячий шелест лета, Словно праздник за моим окном. Я давно предчувствовала этот Светлый день и опустелый дом.
